«Дверь — имя прилагательное».
© фон Визен
Общественность негодует. Общественность волнуется и хочет знать. Общественность не просто хочет знать, а требует, чтобы виновные были примерно наказаны! И чтобы впредь ни-ни... Здесь следует сделать остановку и всё же объяснить, что общественность общественности рознь. Самое смешное в этом ровно то, что такое разделение на общественность (нормальную) и общественность (озабоченную и громкую) существовало в нашей стране давно; можно смело предполагать, что оно существовало и не только в нашей стране, но и везде в мире. В разных, естественно, формах, но и тем не менее. Что касается нашей страны, то ещё Ильф и Петров писали о таком разделении на два мира. В одном было устройство (инновационное по тем временам) «уйди-уйди», а во втором строили ДнепроГЭС.
Прогресс не остановить. Как не остановить было неминуемый крах империализма. Под гнётом его собственных противоречий. Прогресс даже хуже. Потому, что капитализм с империализмом не рухнули, хотя и сильно изменились, а прогресс даже хуже бытового пьянства — его отменить не может никто и ничего. Включая ядерную войну.
Прогресс нынче концентрируется в Интернете. Собственно, я тем самым должен признать, что и сам в нём замаран. Замаран, слов нету; но я, как могу, сдерживаю его безжалостную поступь по судьбам человеческим.
Да, так вот. Пришёл новый президент, а с ним пришли и кое-какие мысли о том, как надо разгребать завалы, доставшиеся от прежних поколений. Уж не берусь судить, какие завалы самые-самые главные нынче, но есть один, к которому я имею непосредственное (хотя, слава богам, и очень-очень малое!) отношение. Это нынешняя высшая школа. Для начала пара любопытных циферок. В достославные советские времена в г-герое Красноярске проживало чуть больше восьмисот тысяч человек, из которых 26 000 человек были студентами; нынче в Красноярске усиленно пытаются высадить миллион деревьев, и число студентов, тем временем, у нас в городе составляет 109 000. Сто девять тысяч человек, прописью. То есть, примерно каждый девятый в городе, включая младенцев, нелегальных гастарбайтеров и прогрессивную Интернет-общественность, является студентом. Не протолкнуться. По улицам просто не пройти; хуже только с автомобилями ситуация!
Ситуация с вузами давно уже вопиёт к небесам. Давайте смотреть правде в глаза: высшее образование нынче может получить любой выпускник школы; понятно, что на разных условиях, но это пока неважно. Такое «всеобщее высшее» привело к сильной девальвации этого самого высшего образования; объявления в бегучке нашего местного телевидения типа «Требуется юрист, кроме ХХХ», где под этими милыми буковками скрываются названия различных вузов, увы, совсем не редкость. Эта упоительная картинка есть свидетельство одной важной проблемы: с одной стороны, высшее образование становится сильным сектором бизнеса и экономики (что, может быть, и хорошо, но хочется как-то больше порядка в этом деле), а с другой — происходит реальная девальвация образования. Многие мои знакомые практикующие юристы чуть не плачут: людей с дипломами юристов по улицам толпы ходят, а на работу принять некого.
В сложившейся ситуации государство пытается навести хотя бы элементарный порядок. Правда, в формах, присущих нашему государству: проводят аттестации, рейтингования и прочие проверки. Выступает министр образования и науки (тот, московский) и обещает сократить число вузов по стране. Я бы, кстати, с ним согласился, по крайней мере, отчасти. Но вот общественность негодует. И опять-таки, в этом негодовании есть своя разумная правда. Истины нет, а вот правда — есть.
Ключевая проблема в жизни всей современной высшей школы (и академической науки, отчасти), состоит в следующем:
1) высшая школа уже давно живёт во многом по правилам (диковатого и весьма несправедливого) бизнеса;
2) те реформы, которые затевает федеральное правительство, лишь усугубляют эту предпринимательскую составляющую в работе высшей школы;
3) а вот итоги труда измеряются по-прежнему в формате глубоко советских показателей. Иными словами, либо вуз выдаёт диплом государственного образца, либо не выдаёт. И если выдаёт — тут хоть трава не расти, поля не колоситесь и инновации не приживайтесь! Всё! Ничем не отличается — по своим правам и положению выпускник одного из частных вузов нашего города, в котором готовят специалистов по бизнесу, управлению и психологии от выпускника СФУ или того же педа. Хоть тресни!
К слову, «советский» здесь даже не совсем точный термин. Правильнее было бы говорить о прусской (или германской) системе организации науки и высшего образования. Просто в своё время Российская империя, а потом и СССР, целиком скопировали эту систему с немцев.
Западный (на самом деле, ровно американский) стиль организации высшей школы, в который нас всеми правдами и неправдами пытаются затолкать, как Ленин крестьян в светлое будущее, подразумевает полный отказ от системы государственного оценивания выпускников вузов и научных кадров. В Америке нет в принципе «диплома государственного образца»: там принципиально важно, какой именно вуз ты окончил. И вся страна понимает разницу между университетом Калифорнии в Ирвайне (это официальное название далеко не самого выдающегося в Америке университета) и Невадским государственным колледжем. И работодатель её понимает тоже. Тут есть сильное непонимание: то, что мы по инерции читаем state как государственный — всего-навсего трудность перевода. Правильное понимание: колледж штата Невада.
Именно в такой ситуации инициатива студента во время учёбы становится его капиталом: работодатель оценивает не только сам вуз, но и личные достижения студента — в принципе, можно учиться в заштатном университете, но быть активным в профессиональной сфере, и это тоже заметят и оценят. У нас все эти портфолио, которые выпускающие кафедры с упорством маньяков заставляют студентов сдавать аккурат перед защитой диплома, нужны только этим самым кафедрам.
Ровно та же ситуация и с аттестацией научных кадров. У нас этим занимается Высший аттестационный комитет, в Америке — исключительно и только университеты. То бишь, наш кандидат или доктор наук формально совершенно одинаков, вне зависимости от того, где он защищался. А в Америке принципиально важно, какой именно университет присвоил тебе степень доктора философии...
Из сказанного не следует, что у нас всё плохо, а в Америке всё хорошо. Из сказанного следует, что это просто два принципиально разных базовых подхода к организации высшей школы (и науки) как публичного института в обществе и скрестить их невозможно. Карьера академика Лысенко тому порукой, вкупе со всеми научными коммунистами экс-СССР вместе взятыми.
В общем, долго ли, коротко ли, но опубликовало федеральное правительство список вузов-неудачников. Которые не удовлетворяют критериям эффективного вуза. И попал туда, не много, не мало, наш родной красноярский пед. И вот с этого момента начинаются чудеса. Чудеса состоят из двух частей. Часть первая: собственно критерии. Они вылеплены грубой рукой торопливого копировщика по лекалам и шаблонам западных (даже, скорее, американских) вузов. Это означает, что выполнить здесь их... не то, чтобы невозможно, но смысла в этом никакого, кроме, как соответствие требованиям Министерства, нет. Уж качества образования это точно не повысит. Меня никто не сможет убедить, что качество образования в нашем педе ниже, чем в ряде частных вузов либо филиалов, которые работают в городе. Никто. Поскольку я в качестве образования разбираюсь сильно лучше как составителей критериев, так и тех, кто эти критерии «применяет на практике». А вот поди ж ты!
Вторая часть гораздо более серьёзна и даже опасна. Впору говорить об «образовательной безопасности России» по аналогии с безопасностями продовольственной, энергетической и ещё там какой. Давайте смотреть правде в глаза. А правда такова, что наше высшее образование нынче во многом выполняет роль камеры хранения: молодые люди заняты хоть каким-то делом и находятся под присмотром. Причём, что важно — это «хоть какое-то» дело совершенно точно их не портит. Развивает, улучшает, даёт им путёвку в жизнь — то нам неведомо. Но вот можно с уверенностью утверждать, что при всех издержках нашего высшего образования оно социальной ситуации не ухудшает. Уже хотя бы потому, что даже обломки каких-то знаний всегда помогают в жизни.
В этой ситуации возникает естественный вопрос: шашечки нам или всё же доехать? Нам американоподобную систему высшего образования (которая вообще не пойми когда реально заработает, if any) или отсутствие социальной напряжённости? Не даёт ответа, как говорил великий Гоголь... Очень примечательно, что ряд тех красноярских вузов, которые наверняка дают образование более низкого уровня, чем наш несчастный пед, попавший под раздачу, в чёрный список федерального Министерства не попал. О чём это говорит? Правильно: на каждый кодосил всегда найдётся свой унибадан. Вы нам критерии? А мы вам красивый финт по заполнению бумаг!
Ну, а на сладкое — про общественность. Она, как уже было сказано, бурлит и негодует. Точнее бурлят и негодуют какие-то странные посетители из интернета, которые присвоили себе право выступать от имени всех нас с самыми громкими и, мягко говоря, скандальными обвинениями действующей власти. А знаменитый крыловский Васька тем временем известно чем занимается. А все остальные — например, родители тех, кто готовится стать студентом, вынуждены либо вставать под знамёна этих болтунов, либо просто молчать. Что гораздо хуже всех министерских реформ высшей школы, вместе взятых...
Сегодня опыты над живыми людьми. В роли живых людей вы, читатели! Сегодня игра. Лингвистическая. Состоит она в следующем. Вам даётся слово, что важно — двухсложное. Например, ТРА-ВА. Требуется продолжить его вправо, используя последний слог этого слова-затравки как первый слог продолжения. Продолжение также должно быть двухсложным, это обязательно. Например, ТРА-ВА-ТА- ; теперь уже последний слог получившегося слова следует использовать как начальный (например, ТРА-ВА-ТА-ЛОН- ) и так далее. Выигрывает тот, кто построит (из заданной затравки) максимально длинную цепочку. Следует иметь в виду, что продолжать можно всё же слогами. Это означает, что в цепочке -*-НО- правильным продолжением может быть -*-НО-ГА- , но не -*-НО-Ж-*. Победителя ждёт скромный, но ценный приз!
Михаил Садовский
